Сергей Граховский:"Зона молчания" Пролог. Перевод с белорусского.

Я и Сам о Себе свидетельствую, свидетельство
Мое истинно: потому что Я знаю,
откуда пришел и куда иду...

                                                                                                           Евангелие от Иоанна,гл.8,стих 14 

...Я постился двадцать лет перед исповедью. И вот настала пора моей поздней осени, пора искренней исповеди, потому что зима уже стучит в двери, а холодная весна моих несбывшихся надежд промелькнула давно и безвозвратно.
В начале моего лета ударил страшный гром, и лютая гроза погнала далеко от дома, по пути мучеников делить горькую судьбу с миллионами невольников, заклейменных ужасным тавром 58-й пробы*[1] 
Я дважды прошел все круги ада, и не сломался, не исчез на таежных окровавленных трассах. Смерть изо дня в день преследовала каждого из нас, смотрела в безумные глаза и собирала щедрую дань. А я не поддался ей.
В самой страшной беде только человек спасает человека, только добро и согласие ведут из  безнадежной тьмы к жизни и избавлению. Из тысяч возвращались единицы, из миллионов – сотни. Все меньше и меньше остается свидетелей того страшного времени, когда каждый боялся собственной тени, когда сын отказывался от замученного отца, а отец-от сына, когда по  крови праведников скрипели ботинки мучителей.
Все окружающее, небеса от края до края – тонуло в сумерках лжи и казенной патетики: бравурные марши и звучные рапорты заглушали людские стоны, плач и злодейские выстрелы в затылки честнейших сынов народа.
Осиротевшие дети под гул бубнов и горнов, глотая слезы, по команде благодарили «любимого отца народов за свое счастливое…» сиротство. Сколько их не знало своих отцов и матерей?! Сколько их искало родные могилы, не нашло и не найдет никогда?! Преступники умели заметать кровавые следы.
Я видел все и все пережил. Судьба смилостивилась, мне было предначертано живым выйти из ада и стать Свидетелем на Суде Истории. Я помню сотни фамилий, имен и лиц своих побратимов по неволе, которые не вышли из пекла и остались там, в вечной мерзлоте. Я помню садистов –следователей, преступников-«судей», надсмотрщиков, лагерных начальников и конвоиров. Помню все до мелочей и клянусь каждым словом, каждой строчкой говорить только правду, чтобы знали люди, и никогда не давали себя обмануть красивым враньем и дьявольским коварством. Свидетельствую, чтобы наши потомки познали настоящую свободу, равенство и счастье на родной окрыленной  и цветущей земле.
Клянусь и свидетельствую.

---

[1] Автор имеет ввиду 58 статью УК СССР, по которой был осужден

Сергей Граховский: «Клянусь и свидетельствую»

Какие литературные произведения приходят вам на ум, когда вы слышите страшную аббревиатуру «ГУЛАГ»? Аббревиатуру, которой до ужаса боялись в СССР абсолютно все, потому что одно неосторожно оброненное слово, политический анекдот, а чаще простой донос – лишали человека свободы на долгие годы, а зачастую в далекой тайге люди лишались жизни и оставались там навсегда. «Из тысяч возвращались единицы, а из миллионов – сотни», такая фраза есть в автобиографической повести «Зона молчания» белорусского писателя Сергея Граховского. К сожалению, эта повесть фактически неизвестна массовому читателю даже в Беларуси, не говоря уже о странах бывшего СССР. Я попробую по мере своих возможностей исправить эту несправедливость, рискну впервые выступить в роли переводчика, и дать возможность людям, владеющим русским языком увидеть еще одно документальное свидетельство той страшной эпохи. Всем знакомо хотя бы название книги Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Некоторым – «Колымские рассказы» Варлама Шаламова. Многих, как и меня, поразила до глубины души недавняя книга Захара Прилепина «Обитель».
Книга Граховского читается на одном дыхании, и если после моего перевода ее прочитает тысяча, сто или даже всего десять человек, незнакомые прежде с его литературным творчеством- я буду знать, что сделал это не зря…

Сергей Граховский – белорусский поэт, прозаик, публицист, переводчик, Родился в 1913 году в селе Нобель (сейчас Ровеньская область, Украина). Окончил Минский педагогический институт (Литературный факультет).

Был осужден дважды, первый раз в 1937 году на 10 лет лагерей, как «член контрреволюционной организации» и за «антисоветскую деятельность». Наказание отбывал в Нижегородской области. После освобождения 2 года провел на свободе, с него даже была снята судимость, но в 1949 году осужден повторно, и хотя суд не сумел доказать его причастности к какому-либо преступлению – он был приговорен к вечной высылке в  Новосибирскую область. Там он пробыл до 1955 года, когда был окончательно реабилитирован и вернулся в Минск. Вернувшись, был принят в Союз писателей БССР, долго и активно трудился на ниве литературы, преимущественно в детских журналах «Бярозка» и «Вяселка». Автор большого количества поэтических книг, публицистики и трех автобиографических повестей о пережитом в лагерях «Зона молчания», «С волчьим билетом» и «Такие синие снега», которые увидели свет в 1988-1991 годах, уже в разгар «гласности». Перевел на белорусский язык книги Ж. Верна, А.Блока, В.Сосюры, Р.Тагора. Умер 11 декабря 2002 года в Минске. 

Патрик Модиано. Незаметный лауреат

Когда в октябре 2014 года шведская королевская академия назвала имя очередного нобелевского лауреата в области литературы, я почувствовал себя человеком, совершенно не разбирающимся в мировой интеллектуальной литературе. Имя нового лауреата – Патрик Модиано, не сказало мне ровным счетом ничего. 

Он не фигурировал ни в одном букмекерском списке претендентов на премию (зато в этих списках с завидной регулярностью появляется Харуки Мураками, писатель, которого лично я без отвращения читать не могу). Недавно я все-таки решил прочесть некоторые его романы для ознакомления, и впечатление, честно говоря, сложилось довольно неоднозначное.

Родился Патрик Модиано в 1945 году во Франции. Его родителями были бизнесмен и актриса. Учился в парижском лицее Генриха IV,где познакомился с Раймоном Кено, известным французским сюрреалистом. Знакомство с Кено оказало влияние на юного писателя. Именно Кено ввел молодого человека в литературную среду, чем предопределил его судьбу.  За второй роман «Площадь Звезды» был награжден премией Фенеона – французской наградой, ежегодно присуждаемой литераторам до 35 лет «в скромном положении», чтобы они могли продолжить обучение по специальности.

Во Франции Модиано-признанный классик, увенчанный всеми существующими наградами Пятой Республики. Так, за свою книгу «Бульварное кольцо» он получил большую премию Французской академии за роман, а в 1978 году за роман «Улица темных лавок»- высшую литературную награду страны- Гонкуровскую премию. Из трех романов автора, прочитанных мной, эта книга, пожалуй, наиболее яркая и отражающая идеи писателя.  Его стиль неуловимо напоминает горячо любимый мной экзистенциализм. Идея одиночества человека, одна из ключевых в  творчестве писателя прослеживается в этой книге достаточно остро. Главный герой, много лет назад потерявший память, решил отыскать хоть что-то, что приблизит его к разгадке собственной личности. Интересным методом писатель показывает финал – он словно бы намечает его пунктиром, говорит о нем шепотом – вроде все понятно, но это сказано настолько тихо и неприметно, что можно, будучи невнимательным читателем – пропустить ключевое.  На мой взгляд, это единственная книга Модиано, которую для понимания писателя обязательно надо прочесть.

«Утраченный мир» - книга, по сути, о том же, только в других декорациях. Француз, 20 лет проживший в Англии, ставший известным писателем, возвращается в город своей юности, где бродит по волнам своей памяти. Книга достаточно быстро надоедает, интересно в ней, пожалуй, только наличие небольшого процента абсурда, возводящего нас к творчеству Беккета и Ионеско.  Больше ничего особенно запомнившегося в книге нет.

Но нобелевскую премию автору дали:  “за искусство памяти, благодаря которому он выявил самые непостижимые человеческие судьбы и раскрыл жизненный мир человека времен оккупации”. Тут необходимо сделать небольшое отступление, отец Модиано был евреем-коммерсантом, который во время немецкой оккупации был полезен оккупантам и даже не носил нашивку в виде желтой шестиконечной звезды. Тема оккупации тоже стала важнейшей в его творчестве. В романе “Дора Бродер” расказывается история пропавшей во время войны двенадцатилетней девочки, через которую автор показывает ужасы Холокоста и высылки французских евреев. Холокост- тема не просто актуальная, а слегка набившая оскомину. Модиано с его манерой показывать все “пунктиром”, отнюдь не выглядит тут новатором и первооткрывателем. Хотелось бы еще отметить специфическую “математичность” его романов. В них очень много цифр, адресов, номеров телефона, что отвлекает от цели  повествования.

Подводя итоги, хотелось бы сказать, что творчество писателя в контексте современного европейского литературного процесса(находящегося в глубоком упадке) выглядит неплохим и Нобелевскую премию он получил не зря. Но запоминающимися и потрясающими его романы, безусловно, не назовешь.
Общая оценка 6.5 (из 10 возможных)

Интервью с нивхской писательницей Евгенией Ловгун

Сегодня я побеседовал с поэтессой Евгенией Ловгун. Она не только талантливый поэт, но еще и представитель малочисленного народа крайнего Севера - нивхов. О быте древнего народа, количестве оставшихся жителей, традициях, особенностях их жизни, а также о поэтическом творчестве Евгении и многом другом можно узнать из этого интервью.

Расскажи для начала о себе, где родилась. Расскажи о своем народе?

Родилась я на Сахалине, в небольшом поселке Ноглики. Существует легенда, в которой говорится об усталом путнике, который склонился к воде, чтобы утолить свою жажду, но по реке текла нефть, и он с досады изрек " Ногл'и", что переводится с нивхского, как " Вонючая река". Отсюда и пошло название поселка. Родилась я в семье рыбаков и охотников, что является характерным почти для всех нивхов. Поэтому люблю рыбачить, как с лунки, так и со сковородки. В охоте попробовать себя еще только предстоит.

С лунки и со сковородки? Как это?

Берешь бур, пробуриваешь во льду лунку, опускаешь туда удочку, ловишь рыбку, приглашаешь ее на сковородку позагорать и...приятного аппетита! Такой способ рыбалки доступен каждому. 

Много ли осталось представителей такого редкого народа, как нивхи, и делается ли что нибудь для сохранения этноса?

Примерно где-то около трех тысяч на Сахалине. Про то, делается ли что-нибудь для сохранения этноса, скажу так  - делается, целые программы есть для улучшения жизни нивхов и остальных малых народов крайнего Севера. Программы принимаются при содействии ООН и направлены на улучшение жизни посредством, допустим, возможности получить правовую, медицинскую помощь, чего раньше не было.

Много ли людей владеют языком, письменностью?

Мало, нет языковой среды, поэтому языком владеют в основном старики, которые родились в другом мире и в другое время, но они уходят...

Как организован быт нивхов, как налажена связь с большой землей?

Живем мы так же, как и все в России, в тепленьких уютных квартирках со всеми бытовыми удобствами и интернетом. Свою самобытность мы давно уже практически утеряли. Поэтому и врач, как ни странно, берется в поликлинике, так как шаманов уже давно нет, и за всю свою жизнь я ни одного из них не видела, только на сцене, стилизованных. И игры у нас такие же, как везде - катание на коньках, на лыжах, футбол, теннис, волейбол, еще всяческие настольные игры, а также, что довольно печально вездесущие танчики. По праздникам конечно игры повеселее, это  метание топора, прыганье через нарты, борьба, стрельба из лука, гонки на нартах с оленями и с собаками, перетягивание каната и палки. Про связь с Большой землей скажу, что налажена она очень хорошо. Мы летаем на самолетах, плаваем на пароходах и паромах. по городу передвигаемся в основном на автобусе, а особо богатые на своем транспорте или на такси. Рыбаки, которые живут вдали от цивилизации предпочитают обычные моторные лодки,так как наши родные лодки долбленки уже как лет двадцать назад ушли в прошлое.

Какой веры придерживаются нивхи?

Мы язычники, никакой веры не принимали, оттого и фамилии у нас  - это имена наших дедов. Моего деда звали Лавгун, что в переводе значит «ветра»

Расскажи что–нибудь о своем детстве?

У нас есть довольно жуткие легенды, это присуще народам севера, я помню, когда бабушка мне сказки рассказывала, я боялась потом на улицу выходить в темноте. а еще она говорила, что нельзя вслух имя медведя называть перед очагом, а то он возьмет и придет. я садилась перед печкой и говорила – «Медведь, Медведь» , и боялась жутко, не понимая тогда, что нивхи раньше в других условиях жили, да и медведей тогда больше ,чем людей было.

А как жили люди раньше, до прихода цивилизации, которая на север и пришла то не так давно?

 Наш народ  вел почти оседлый образ жизни. Кочевки у нас были сезонные. Летом жили на берегу моря, в высоких домах на сваях ( их называли "Ке-раф"), а зимой жили вдоль рек в полуземлянках (их называли "То-раф"). Сейчас так не живут. Хотя есть люди, которые почти сбежали из цивилизации и живут за счет ресурсов моря, они еще несут на себе некоторую самобытность. Они питаются едой, которая недоступна в обычной городской жизни, разговаривают немного на нивхском, соблюдают некоторые традиции, такие например, как обряд кормления духов. Но таких мало.

 Обряд кормления духов? Расскажи, пожалуйста, подробнее.

Жизнь нивхов целиком и полностью зависела от природы, поэтому они обожествляли ее и всячески задабривали. У духа моря просили удачной рыбалки, у духа леса удачной охоты. Кормили духов самой вкусной едой, такой, какую сами с удовольствием бы съели.

Я знаю, что ты пишешь стихи. Есть ли у тебя стихи о родине?

Помню раннее утро, берег реки Безымянной.

Я сидел в лодке и курил трубку.

А на берегу девушка стояла

в оранжевом халате-

Пела песни и вплетала ромашки в косы.

Где-то высоко в небе чайки кричали.

Вниз по реке уплывали остатки тумана.

Разгорался день и надо было рыбачить,

Я же просто сидел и песнею наслаждался

И мечтал о девушке в оранжевом халате.

Сколько лет прошло с тех пор,я не знаю.

Судя по моей седой голове очень много,

Ведь теперь на берегу реки Безымянной

Вырос Безымянный поселок.

Выросли большие дома вместо чумов,

Вместо собак возят людей машины.

Жить, казалось бы стала намного лучше.

Только все чаще мне снится родная долина.

Снится, что в лодке старой сижу - рыбачу.

Снится, что туман плывет из моей трубки по речке.

Снится, что девушка та, в оранжевом халате,

Расплетает косы и идет наконец мне навстречу.

Часто ли и много ли ты пишешь, что вднохновляет тебя на написание стихов?

По разному. Я не знаю от чего это зависит, скорее всего от эмоционального состояния. Бывает за один день несколько стихов напишу, а бывает за год и строчки не начеркаю. Переживания, грусть, радость, мечты, музыка, тишина, красота и еще будто генетическая память внутри меня, она все время всплывает внутри меня в каких-то неописуемо красивых картинках и я все пытаюсь подобрать слова, чтобы описать и показать людям мир своими глазами, глазами предков, а точнее глазами воспоминаний своего народа.

А кого из писателей ты любишь читать?

Кого я люблю читать? Вообще в последнее время читаю мало, но есть книги, которые хочется перечитывать  много раз. Это книги Рея Бредбери, Ли Харпера, Сергея Бородина, Чингиза Айтматова, Михаила Булгакова, ну и разумеется нивхских писателей, Владимира Санги. (Крупнейший нивхский писатель и ученый, создатель современной нивхской письменности и литературного языка) Кроме него есть еще Евгений Гудан, но Владимира Санги невозможно затмить. Он - Великий.

Расскажи какую-нибудь нивхскую легенду или историю?

Пусть это будет мое любимое стихотворение, в котором я, как смогла изобразила историю своего народа. Прикоснитесь к ней.

В тот день,когда расцвел шиповник,

Распространяя аромат,

В краю далеком и суровом

Ты тихо в этот мир вошла.

Деревьев кроны скрежетали,

Бродяга ветер подвывал,

Шаманка старая сказала,

Что ты счастливой родилась.

Что впредь не будет дней холодных

Отступит в сторону нужда,

Что рыбы в реках будет много

И зверя ценного в лесах.

Ты принесла с собой народу

В ладошках маленьких любовь

И в край,давно забытый богом

Серебряный пришел лосось.

Детишки с волнами резвились,

Был слышен их веселый визг,

Ножи старухи наточили,

Связали сети рыбаки.

По берегу шныряли утки.

Шумел прибой. Журчал родник.

Охотники собрали луки

И в лес на промысел ушли.

Потом старейшины собрались

И дружно пили крепкий чай,

И на совете порешали

Тебя Надеждою назвать.

А ты смотрела удивленно

На этот непонятный мир,

Дочь маленького нивхского народа,

Хозяйка острова Ых-Миф.

У нас не было раньше годового исчисления, поэтому точкой отсчета считались сезонные проявления, такие как первый снег или дождь, цветение черемухи или шиповника. Когда зацветал шиповник, начинала свой ход горбуша, а за нею уже все остальные лососевые. Надежда здесь является надеждой на хорошие времена, ведь человеку так мало для счастья надо. Просто жить по совести на земле своих предков и быть при этом нужным и любимым, и чтобы радовали дети. Всем добра!

Программное заявление от автора блога.

Ведение данного блога - мой личный вклад (пусть и мизерный) в борьбу с тотальным падением популярности чтения книг. Читают нынче все, что угодно:этикетки от освежителя воздуха в туалете, глянцевые журналы, рекламные материалы, низкопробную литературу. Все, кроме того, что читать необходимо-книг. В данном сообществе я буду:
Выкладывать авторские статьи о писателях (как классиках, так и современных авторах)
Делать обзоры недавно вышедших литературных новинок
Иногда здесь можно будет увидеть интервью с авторами (современные поэты, писатели, переводчики, критики, и все те, кто хоть как-то связан с литературой).
Также у блога будет группа"в контакте". В ней вы сможете найти дополнения к находящемуся здесь, например, аудиокниги, любопытные факты из жизни писателей, и многое другое.
Победим падение популярности книг! Кто со мной?

Так и вижу вопрос читателей, "Ты кто такой и откуда взялся?". Я студент журфака БГУ. Находится это чудесное место в Минске, столице Беларуси. Литературу люблю с самого раннего детства. В детстве любил Чуковского и Маршака. Сейчас- Памука, Мюллер, Леклезио, Жадана,Льосу, Маркеса, Павича и многих других.
Надеюсь, что скучно вам со мной не будет.
Ну и напоследок Бродского с котиком для привлечения внимания